Я работаю профессором психологии с 2012 года. За последние шесть лет я стала свидетельницей того, как студенты всех возрастов откладывают написание работ, пропускают презентации, проваливают задания и срывают сроки. Я видела, как перспективные студенты не успевают своевременно подать заявки. Я наблюдала, как докторанты месяцами или годами переписывают один проект диссертации. Однажды у меня был студент, два семестра подряд записывавшийся на предмет, но так ни разу и не появившийся на занятиях.

Но я не думаю, что виной всему этому лень. Я даже думаю, что лени не существует. Совсем.

Я социальный психолог, поэтому меня интересуют прежде всего ситуативные и контекстуальные факторы, которые влияют на поведение. Когда вы пытаетесь предсказать или объяснить действия человека, глядя на социальные нормы и личность человека, то часто ошибаетесь. Ситуационные ограничения обычно предсказывают поведение намного лучше, чем личность, интеллект или другие черты индивидуального уровня.

Поэтому, когда я вижу, как студент не выполняет задания, не придерживается сроков или не показывает результаты в других аспектах своей жизни, я вынуждена задать вопрос: каковы ситуативные факторы, удерживающие этого студента? Какие его потребности сейчас не выполняются? И когда дело доходит до поведенческой «лени», я особенно интересуюсь: какие преграды для действий я не замечаю?

Преграды есть всегда. Их признание и понимание часто является первым шагом к изменению «ленивых» моделей поведения.

Очень полезно реагировать на неэффективное поведение человека с любопытством, а не с осуждением.

Я узнала об этом от своей подруги, писательницы и активистки Кимберли Лонгофер (пишет под псевдонимом Мик Эверетт). Ким увлечена спасением людей с недугами и бездомных. Ее тексты о них – это одна из самых ярких и свободных от предубеждений работ, которые я когда-либо встречала. Отчасти это так из-за таланта. Частично это так, потому что на разных этапах ее жизни Ким сама была человеком с ограниченными возможностями и бездомной.

Ким – это человек, научившая меня, что крайне глупо судить бездомного за то, что он хочет купить алкоголь или сигареты. Когда вы бездомны, вам плохо везде: ночи холодные, мир недружелюбен. Независимо от того, спите ли вы под мостом, в палатке или в приюте, трудно радоваться жизни. У вас могут быть травмы или хронические заболевания, которые постоянно вас беспокоят, и отсутствие медицинской помощи, чтобы бороться с этим. Скорее всего, вам не хватает здоровой пищи.

В этом хронически неудобном положении потребность в спиртном и сигаретах понятна, черт побери. Как объяснила мне Ким, если вы замерзли, лежа на улице, то употребление алкоголя может быть единственным способом согреться и заснуть. Если вы не доели, пара затяжек могут стать единственным способом подавить муки от голода. И если все это происходит на фоне борьбы с зависимостью – иной раз вам действительно нужно прибегнуть к тому, что оттолкнет сипмтомы, и вы сможете выжить.

Немногие из тех, кто сам не был бездомным, думают таким образом. Они предпочитают заниматься в такой ситуации морализаторством – может быть, чтобы самим не испытывать в этот момент чувство несправедливости. Для многих легче думать, что бездомные люди сами (по меньшей мере, частично) ответственны за свои страдания, нежели признать ситуационные факторы.

И когда вы не полностью понимаете положение человека – каково это быть им каждый день, не чувствуете все небольшие неприятности и серьезные травмы, которые присутствуют в его жизни – легко навязывать абстрактные, жесткие ожидания в отношении его поведения. Все бездомные должны отставить бутылку и пойти на работу. Подумаешь, что у большинства из них нарушено психическое здоровье и ряд заболеваний, и они постоянно борются за жизнь. Не берите в голову, что они нормально не отдыхали и не ели в течение нескольких недель или месяцев подряд. Забудьте, что даже в своей удобной и легкой жизни мы можем выпить или сделать безответственную покупку. Но они должны быть лучше.

Но они уже делают все возможное. Я знала бездомных людей, которые работали полный рабочий день, и которые посвятили себя заботе о других людях в своих общинах. Многим бездомным приходится постоянно взаимодействовать с социальными работниками, кейс-менеджерами, полицией, сотрудниками приюта, персоналом больничной кассы и множеством благотворительных организаций, которые хотят помочь, но в то же время относятся снисходительно. Быть бездомным – та еще работа. И когда бездомный или бедный человек опускает руки и принимает какое-то «плохое решение», на то есть чертовски веская причина.

Если поведение человека кажется вам бессмысленным, это потому, что вы не понимаете его контекст полностью. Всего-то навсего. Я так благодарна Ким и ее работам за то, что она сообщила мне об этом. Никакие предметы по психологии, на любом уровне, не научили меня этому. Но теперь, когда я знаю об этом, я присматриваюсь ко всем видам поведения, которые ошибочно принимают за признаки морального провала – и я еще не нашла того, который нельзя было бы объяснить и сопереживать ему.

Об откладывании на будущее 

Давайте посмотрим на понятие академической «лени», которое, я считаю, есть не что иное, как промедление.

Люди любят обвинять прокрастинаторов в их поведении. Даже те, кто сами откладывают свои дела, принимают свое поведение за лень. Вы должны что-то делать, а вы этого не делаете – это ваша вина, так ведь? Это означает, что вы слабы, не мотивированы и ленивы, не так ли?

На протяжении десятилетий исследования в области психологии объясняли промедление как проблему функционирования, а не как следствие лени. Когда человек не может начать проект, который его волнует , это обычно происходит из-за a) опасений, что ему не удастся проделать это  «достаточно хорошо» или b) путаницы в том, какие шаги надо предпринять в первую очередь. Не из-за лени или нежелания. На самом деле, промедление является более вероятным, когда задача имеет смысл, и человек заботится о том, чтобы сделать дело хорошо.

Когда вы парализованы страхом неудачи, или вы даже не знаете, как начать сложное дело, чертовски трудно что-либо сделать. Это не значит, что вы не хотите, вам не хватает мотивации или вы не достаточно молодец. Прокрастинаторы способны  часами заставлять себя приступить к работе; они могут сидеть перед пустым документом, ничего не делать и мучиться; они могут снова и снова испытывать вину – ничто из этого не сделает проще необходимость приступить к выполнению задачи. На самом деле, их желание сделать это проклятое дело может усугубить их стресс и сделать задачу еще сложнее.

Лучшее решение: выяснить, что же удерживает прокрастинатора.

Если основным препятствием служит тревога, то прокрастинатор действительно должен отвлечься от компьютера/книги/работы над документом и заняться расслабляющей деятельностью. То, что другие заклеймят вас лентяем, скорее всего приведет к противоположным результатам.

Однако зачастую барьер заключается в том, что у прокрастинаторов есть проблемы с исполнительным функционированием – они пытаются разделить большую ответственность на ряд дискретных, конкретных и упорядоченных задач. Приведу пример исполнительного функционирования в действии: я закончила свою диссертацию (от идеи до сбора данных и до окончательной защиты) чуть более чем за год. Я написала ее довольно легко и быстро, потому что знала, что мне нужно: a) охватить имеющиеся исследования по этой теме, b) набросать статью, c) запланировать регулярные периоды работы над текстом и d) продвигаться раздел за разделом, день за днем, в соответствии с графиком, который я предварительно определила.

Никто не учил меня осуществлять подобные задачи. И никто не заставлял меня придерживаться графика. Выполнение таких задач подходит моему аналитическому, гиперфокусированному, аутичному мозгу. Большинству это не дается столь легко. Им нужна внешняя структура, чтобы держать себя в рамках – например, регулярные встречи с друзьями, чтобы писать, а также сроки, установленные кем-то другим. Сталкиваясь  с крупным, масштабным проектом, большинство людей хочет получить советы о том, как разделить его на более мелкие задачи и сроки завершения. Чтобы отслеживать прогресс, большинство людей нуждаются в организационных инструментах, будь то перечень необходимых дел, календарь или учебный план.

То, что человек нуждается в таких вещах, не делает его ленивым. Это просто означает, что у него такие потребности. Чем больше мы это понимаем, тем больше мы можем помочь людям справиться с задачами.

У меня была студентка, которая часто пропускала занятия. Иногда я видела, как она гуляла возле здания перед лекцией: она выглядела отрешенной и усталой. Когда она присутствовала, она была замкнута, сидела в дальнем углу и смотрела в пол. Она могла  участвовать в небольшой групповой работе, но никогда не разговаривала во время более широких дискуссий.

Многие мои коллеги могут посмотреть на нее и подумать, что она ленива, дезорганизована или апатична. Я знаю это, потому что слышала, как они обсуждают неуспевающих студентов. В их словах и тональности можно было расслышать недовольство – почему тот или иной студент несерьезно воспринимает мой предмет? Почему он не дает мне чувствовать себя важным, интересным и умным?

В рамках моего предмета обсуждалась тема стигматизации, связанной с психическим здоровьем. Я увлекаюсь этой темой, потому что сама являюсь нейроатипичным психологом. Я знаю, как несправедлива моя область к подобным мне людям. Мы обсуждали вместе со студентами, как несправедливо относятся к людям с нарушениями психического здоровья; как депрессия выдается за лень, как перепады настроения называются манипуляцией, как люди с «серьезными» психическими расстройствами считаются некомпетентными или опасными.

Тихая, периодически пропускающая занятия студентка следила за этой дискуссией с живым интересом. После занятий, когда люди покидали аудиторию, она подошла и попросила поговорить. И тогда она сказала мне, что у нее есть психическое заболевание, и она активно работает над его лечением. Она как раз проходила лечение и меняла схему лекарств, что сопряжено с побочными эффектами.

Она не осмеливалась сказать другим преподавателям об истинных причинах опозданий, пропусков и задержек со сдачей зачетов. Они бы подумали, что она использует свою болезнь в качестве предлога. Но она доверилась мне и думала, что я пойму ее.

И я поняла. И меня распирало от злобы из-за того что эта студентка должна была чувствовать, что она несет ответственность за свои симптомы. Она сочетала полноценную учебную нагрузку, работу на полставки, а также серьезное психическое лечение. И она была способна понять, в чем она нуждается, и сообщить об этом другим.

Получается, она не лентяйка, а большая молодец! Я сказала ей об этом.

После этого она брала и другие предметы со мной, и я видела, что она потихоньку выбиралась из своей скорлупы. В следующие годы она стала активным и открытым участником дискуссий – она даже решила открыто обсудить со своими сокурсниками свою психическую болезнь. Во время дискуссий она задавала мне отличные вопросы. Она делилась с нами огромным количеством примеров психологических феноменов из медиа и текущих событий. Когда у нее были плохие дни, она говорила мне об этом, и я разрешала ей пропустить занятия. Другие профессора – включая сотрудников кафедры психологии – по-прежнему относились к ней с осуждением, но она прекрасно справилась в среде, где ее ограничения были распознаны и приняты к сведению.

В последующем я встречала в этом же университете бесчисленное количество других студентов, которые были недооценены, потому что препятствия в их жизни не воспринимались всерьез. Среди них был юноша с обсессивно-компульсивным расстройством, который всегда опаздывал, потому что его компульсии иногда вынуждали его остаться на месте. Там была девушка, пережившая насилие в близких отношениях, которая изживала свою травму в ходе сессий терапии, которые проходили еженедельно непосредственно перед моим предметом. Там была девушка, с которой неподобающе обошелся ее однокурсник – и она продолжала посещать предметы вместе с ним, пока колледж расследовал это дело.

Эти студенты пришли ко мне добровольно и поделились тем, что их беспокоило. Поскольку я обсуждала темы заболеваний психики, травмы и стигмы в рамках моих предметов, они знали, что я пойму. Почти все они успешно справлялись с учебой. Они обрели уверенность, предприняли пугавшие их поначалу задачи, улучшили свои оценки, стали готовиться к магистратуре и стажировкам. Я восхищалась ими. Когда я была студенткой, у меня даже близко не было столько самосознания. Я даже не приступила к тому, чтобы научиться просить о помощи.

Но не все мои коллеги по психологии с такой доброжелательностью относились к учащимся с проблемами. Одна из них славилась за свое жесткое отношение к опозданиям, срыв сроков и невозможность пересдач. Студенты испытывали серьезные трудности по ее предмету. Они испытывали стыд из-за пережитого сексуального насилия, тревожности, депрессии. Если студент не справлялся по ее предмету, но сдавал мой, она подозревала, что этого не может быть.

Мне мерзко думать, что педагог мог быть настолько враждебен к людям, которым он должен служить. Особенно огорчает, что человек, осуществляющий этот террор, был психологом. Слезы наворачиваются на глаза, когда я думаю, как это несправедливо и глупо. Такое отношение распространено среди многих преподавателей, однако не один студент не должен испытывать все это.

Я знаю, конечно, что преподавателей не учат размышлять о том, какие скрытые причины стоят за трудностями их учащихся.

Некоторые университеты даже гордятся тем, что отказываются приспосабливаться к студентам с физическими или психическими особенностями – они ошибочно принимают жестокость за интеллектуальную строгость. И, поскольку большинство преподавателей – это люди, которым легко давалась учеба, им сложно взглянуть на вещи через призму тех, у кого учеба совмещена с сенсорными перегрузками, депрессией, борьбой с эмоциональными травмами, зависимостями или расстройствами пищевого поведения. Я же вижу внешние факторы, которые приводят к этим проблемам. Я также знаю, что никто не выбрал быть «ленивым», и знаю, что осуждающее, элитаристкое отношение происходит из-за неведения, не выбранного лично этим человеком.

И именно поэтому я пишу эту статью. Я надеюсь пробудить своих коллег-преподавателей на всех уровнях, чтобы они осознали: если у учащегося есть трудности, то, скорее всего, это не его свободный выбор. Скорее всего, ему хочется, чтобы было по-другому. Скорее всего, он старается и прилагает усилия. В широком плане, я хочу, чтобы все проявляли любопытство и эмпатию по отношению к тем, кого они изначально воспринимали как «ленивых» или безответственных.

Если с утра человек не может встать с постели, что-то мешает ему. Если студент не сдает письменную работу, значит, он не может справиться с некоторыми аспектами задания без помощи. Если сотрудник постоянно пропускает сроки, что-то мешает ему правильно организовать себя. Даже если человек сам активно вставляет себе палки в колеса, на то есть причина – будь то какой-то страх, который еще не преодолен, неудовлетворенные потребности, или же неуверенность в себе.

Люди не выбирают неудачу или разочарование. Никто не хочет чувствовать себя недееспособным, апатичным или неэффективным. Если вы смотрите на действие (или бездействие) человека и видите исключительно лень, вам не хватает ключевых аспектов. Всегда есть объяснение. Всегда есть препятствия. Просто потому, что вы не можете их видеть или не считаете их важными, это не значит, что их там нет. Смотрите глубже.

Возможно, прежде вы не смотрели на поведение людей таким образом. Это нормально. Теперь вы можете. Попробуйте! 

Автор статьи Эрика Д. Прайс – психолог. Оригинал публикации.

Перевод с английского.

Рекомендация статьи: Эстонское общество аспергеров