В последние месяцы общественная дискуссия в нашей стране то и дело возвращается к вопросу о свободе слова в СМИ. Причиной тому – как происходящие в самих редакциях процессы, так и нападки со стороны некоторых политиков, считающих, что масс-медиа работают против них. Владислав Лушин рассуждает о том, какую роль играют СМИ в демократическом обществе и как удержать баланс между интересами разных сторон.

В свежем рейтинге свободы прессы, ежегодно составляемом «Репортерами без границ», Эстония занимает 11-е место. Казалось бы, превосходный результат: позади нас – демократии со значительным стажем, такие как Германия и Канада, а из всех постсоветских стран лишь ситуация в Эстонии определена как «хорошая». Бесспорно, СМИ в нашей стране в целом существуют и работают независимо от государственных и муниципальных структур (помимо непосредственно им принадлежащих), а журналисты могут не опасаться за свою безопасность, даже критикуя первых лиц страны. Тем не менее, ряд недавних тенденций заставляет быть начеку.

Тревожные звоночки

В октябре прошлого года на страницах Postimees появилась новая рубрика Meie Eesti. Ее материалы трудно отнести к одному жанру или к одной тематике – в ней публикуются как обзорные экспертные статьи по той или иной общественно важной теме, так и классические колонки-мнения, не опирающиеся на научную доказательную базу.

Зато содержание этих страниц имеет другую особенность: по данным, полученным Марью Химма, их авторы отобраны при личном участии владельца Postimees Маргуса Линнамяэ, а редакция издания не имеет возможности влиять на этот выбор; сам же владелец издания уверяет, что комплектацией кадров, работающих над рубрикой, занималась ответственный издатель газеты. Особенно важен тот факт, что Маргус Линнамяэ на протяжении почти 30 лет является членом партии «Отечество» (Isamaa), а перед недавними парламентскими выборами пожертвовал партии 50 000 евро. Также бросается в глаза, что на страницах Meie Eesti преимущественно публикуются материалы, написанные с умеренно консервативных позиций – также совпадающих с идеологией партии Isamaa. В некоторых статьях заметна и проблема выборочной подачи информации, на что обратил внимание и Совет по прессе, вынесший осуждающий вердикт по одному из материалов.

Таким образом, страницы Meie Eesti по сути своей являются скорее контент-маркетингом. Но проблема не в этом – контент-маркетинга у нас предостаточно как в Postimees, так и в других частных СМИ. С моей точки зрения, идеологическая направленность СМИ абсолютно нормальна, но она должна четко декларироваться самим изданием, а не замалчиваться. Например, британская The Guardian, которую я читаю уже много лет, не скрывает своих симпатий к левой части политического спектра, а The Times, напротив, более лояльна к консерваторам. В Эстонии же все СМИ, кроме собственно партийных, определяют себя как политически нейтральные – а может, стоило бы перенять британскую модель?

Демократия подразумевает плюрализм мнений, но вовсе не обязательно все они должны быть представлены в одной газете.

Есть, однако, у нас и СМИ, к которому общество обоснованно предъявляет более жесткие стандарты – Эстонское национальное телерадиовещание (ERR). Существуя на деньги налогоплательщиков, эта корпорация обязана обеспечивать равные возможности для представления своих взглядов всем важнейшим общественным группам, в том числе и всем политическим силам. Тем не менее, в последние месяцы представители партии национал-консерваторов (EKRE) все чаще обвиняют журналистов национального телерадиовещания в предвзятом отношении к себе.

Не берусь судить о том, насколько соответствует истине суть этих претензий, но в этой ситуации важно скорее другое: впервые за много лет одна из партий пытается оказать влияние на повседневную работу общественно-правового СМИ. Пока что это влияние выражалось лишь в риторике, а не в непосредственных шагах, но одно лишь изменение риторики уже привело к тому, что сотруднику ERR Ахто Лобьякасу предложили выбрать между самоцензурой и уходом с работы – и тот выбрал последнее. Ну, а политики право-консервативной партии продолжают применять выбранную ими тактику – теперь, по их мнению, СМИ мешают им найти подходящего кандидата на пост министра IT и внешней торговли.

Кейсы Ахто Лобьякаса и Вильи Кийслер (покидающей Postimees по схожим причинам) демонстрируют нам, что журналист запросто может оказаться в ситуации, когда его свобода самоизъявления становится неудобной для издания, которое сталкивается с массированной критикой со стороны отдельных политических сил, и тогда работник, к сожалению, остается самым слабым звеном. Политики добиваются своего, СМИ сохраняет репутацию нейтрального издания, но вот общество в целом рискует лишиться того баланса, при котором журналисты своим критическим подходом уравновешивают влияние групп, активно (и подчас даже агрессивно) пропагандирующих свои взгляды.

Журналистика фактов и журналистика мнений

В нынешнюю эпоху «пост-правды» мы часто сталкиваемся с тем, что мнения выдаются за факты. На самом же деле и то, и другое является частью сильного аргумента: логические связи, посредством которых журналист (как и любой другой использующий аргументацию человек) доказывает свою позицию, являются продуктом личной интерпретации – попросту говоря, личным мнением относительно проблемы, а вот доказательство, показывающее, что то или иное мнение является не только теоретически, но и эмпирически обоснованным, должно быть найдено за пределами собственных мыслей – будь то научное исследование или пример из жизни.

Некоторые считают, что нам нужно вернуться к журналистике фактов – хотя бы на уровне общественно-правовых каналов. Вероятно, такой путь действительно привел бы к упрощению картины мира, которую нам предоставляют СМИ, и уменьшил бы процент недовольства со стороны политиков. Я же убежден, что более верным, пусть и сложным путем является формирование у потребителя информации понимания того, где пролегает граница между фактом и мнением и какова их роль в аргументации – как у журналистов, так и у политиков и представителей прочих общественных групп. Но до этого нам еще, пожалуй, далеко.