Когда в последний раз вы покупали газету, чтобы прочитать утренние новости, журнал, чтобы познакомиться с новыми мыслями и идеями? В каком магазине вы берете с полки хлеб – пищу для ума? Кто заплатил за то, чтобы этот хлеб испечь и подать вам на стол? Почему он это сделал, каких действий он ждет от вас, на что надеется?

Не торопитесь с ответом, давайте обсудим это через 10 лет на страницах Edasi.org.  Ведь именно это издание – попытка с нуля реализовать новую модель медиа в современной Эстонии, где подписчик платит за профессиональный контент, потому что он ему нужен, как чистый воздух и здоровая пища.

«Кто владеет информацией, тот владеет миром», – эту фразу приписывают Натану Ротшильду. При помощи почтовых голубей, которые были страстью семьи финансистов, 200 лет назад они первыми узнали о том что Наполеон проигрывает битву при Ватерлоо, и удачно сыграли на Лондонской бирже, заработав огромное состояние. На самом деле, передавая эту фразу из уст в уста, мы забываем о другом – уже 200 лет назад владеющий информацией Натан Ротшильд заработал не на продаже данных, а на запуске фейковой новости, на обмане доверия.

«Сокрушаясь по поводу успехов Наполеона, он немедленно приступил к массовой продаже своих акций. Все остальные биржевики сразу же последовали его примеру, так как решили, что сражение проиграли англичане. Английские, австрийские и прусские ценные бумаги дешевели с каждой минутой и: оптом скупались агентами Ротшильда. О том, что Наполеон проиграл битву, на бирже узнали лишь через день. Многие держатели ценных бумаг покончили с собой, а Натан заработал 40 миллионов фунтов стерлингов». Во всех отношениях поучительная история, были бы ученики и желание учиться.

Кризис доверия

Первую попытку свергнуть информацию с пьедестала инструментов «владения миром» и заглянуть в будущее я предприняла еще десять лет назад, говоря о системном кризисе в журналистике – индустрии новостей. Мир принадлежит не тому, кто владеет информацией, а тому, кто владеет доверием. Если на банкноте или чеке написано «один миллиард», можно поинтересоваться достоинством валюты, а можно попробовать обналичить в банке, расплатиться в ближайшем супермаркете, купить долю в компании если не у Ротшильда, то у Маска. Сама по себе информация на любом носителе ничего не значит.

С деньгами как-то проще: их реальная стоимость выясняется достаточно быстро, стоит только захотеть. А вот с новостями, которыми умелые люди зарабатывают большие деньги, сложнее.

Условный листочек с надписью «миллиард» может бережно храниться на дне души, передаваться по наследству, а тех, кто посмеет утверждать, что это обычный фантик, можно исключить из завещания (круга общения). С момента битвы под Ватерлоо произошла еще одна важная вещь – благодаря интернету стала возможна мгновенная передача информации от обычного человека любому другому человеку. В 2004 году у нас появился Facebook, и с тех пор популярность социальных сетей продолжает расти. Растет значение пользовательского контента, личных историй: не самой новости, а реакции аудитории на новость.

Осенью 2019 г. перед выступлением на Международной конференции Академии медиаиндустрии в Москве, я открыла свою презентацию 2009 года и поняла, что могла бы не стараться, и спокойно выступить с теми же слайдами, представленными десять лет назад на другой международной конференции в Таллинне – актуальности они не утратили. 

Финансовая модель монетизации профессионального медиа-контента через продажу рекламы разваливается – реклама утекает в интернет. В борьбе за внимание аудитории редакции превращаются в фабрики скандалов, доверие к журналистам падает, специализация на темах уходит в небытие, все пишут обо всем, быстро, поверхностно, copy-paste, кликбэйт-менеджеры все чаще заявляют, что делать новости – слишком дорого, и они будут концентрироваться на создании развлекательного контента.

Доверие  аудитории к профессии журналиста, увы, потеряно, верят последним из могикан, кого знают лично и давно. В этой ситуации я предлагала простой, но как казалось безумный шаг: отказаться от умирающей бизнес-модели или перестаньте это называть эту деятельность независимой журналистикой, предоставлением адекватной информации, которая помогает гражданам принимать наилучшие решения и развивать общество.

Назовитесь индустрией развлечений – это будет честно.

Логика такова: гораздо легче обучить имеющих доверие специалистов в разных областях навыкам создания медиа-контента, чем вернуть доверие к журналистам и изданиям, предлагающим поток новостей в формате сводок с линии фронта и рекламу товаров в формате новостей. Откройте любой портал – там вечное «кто кого» с целью отправить в нокаут, а лучше смести с лица земли. «Хорошие новости плохо продаются, длинные заумные тексты никто не читает до конца».  

Будущее за грамотной молодежью

Но что, если объединить медиа-школу, канал и социальную сеть? Кто сможет придумать лучшую модель и раньше ее реализовать – шагнет в будущее. Спустя 10 лет эта идея звучит менее безумно, но все еще недостаточно реалистично. Гиганты пока не готовы вкладываться, но создают рубрики для гражданской журналистики, все чаще задумываются о собственных медиа-школах, по крайней мере благосклонно принимают у себя проекты, которые оплачивают различные фонды.

Почему частичная декоративная реализация модели недееспособна? Молодым журналистам не интересно «садиться на ленту» и в ситуации дефицита ресурсов копировать и быстро лепить новости из жизни политиков и звезд, а тех, кто верит в себя и в журналистику, к сожалению, засасывает рутина, они тянут лямку с потухшим взором, зарабатывая рекламные деньги для хозяина концерна. Радуют хорошие коллеги, какая-никакая зарплата и статус, позволяющий знакомиться с интересными людьми. Последнее конечно дорогого стоит, мощный наркотик. Если позволить журналисту реализовывать себя в этом, как автора, то можно его удержать. До тех пор, пока после очередной реформы новый менеджер не скажет – увы ваша рубрика слишком положительная, умная, спокойная, мало кликов, мало денег, мы больше не нуждаемся в таких новостях и в таких журналистах.

Я уверена, что это неправда: положительные, умные, спокойные журналисты не нужны в старой модели.

Но в новой, где за контент платит не рекламодатель, а пользователь, которому не интересны «чернуха», глянец и скандалы, который хочет быть в курсе событий, общаться, учиться, получать помощь и помогать, в новой модели – профессиональный журналист очень нужен.

Тема моего доклада на конференции в Москве звучала так: «Медиаиндустрия будущего: кого, когда, чему и как учить». Я абсолютно уверена, что разрабатывая новые модели и форматы, нужно обучать не только журналистов, но и аудиторию будущего – навыкам критического мышления, умению работать с большим объемом информации. Иначе журналистам будет работать не для кого, их окончательно вытеснят манипуляторы и пропагандисты. Эта тенденция четко видна уже сейчас, и меня она очень сильно тревожит. О почве, способствующей уходу в придуманный кем-то мир, я писала и прежде.  

Когда учить? В школе на уроках с 15 лет. Почему не раньше? Можно и раньше, но именно в этом возрасте подростки начинают думать самостоятельно, отрываясь от авторитетов окружения, имеют смелость следовать своим целям. В этом возрасте они начинают искать работу, чтобы заработать свои первые карманные деньги. А почему нельзя учить позже в училище, университете? Можно и позже, но мои ученики- школьники, сделавшие свои первые шаги в медиаиндустрии в 15 лет, к 20 годам будут иметь огромную фору перед сверстниками, замаринованными-замурованными в академических стенах. А если захотят, эти молодые люди с легкостью поступят в любой ВУЗ.

Как дети должны учиться медиа? Через собственные медиа-проекты, хакатоны, на практике, в реальной жизни, зарабатывая реальные деньги, занимаясь инновациями, принося демократию и свободу слова в саму школу и систему образования в целом.